Дядя Юра сказал: « Не стреляй!»

Для каждого из нас Юрий Шевчук немного больше, чем просто поэт и музыкант, а ДДТ не просто рок-группа. Уже лет надцать как Юрий Юлианович показывает высокую гражданскую позицию, которая у него своя. Притом, что года идут, меняется мир, общество, публика на концерте дядя Юра принципам не изменяет. Упрямый он, хотя и добрый.

Я первый раз на большом концерте ДДТ. Зал «Олимпийский». Мощный звук, три больших экрана и почти тридцать тысяч умных и чутких зрителей, пришедших послушать про осень и Родину, которая нравится, хоть и…(далее по тексту). Началось всё ожидаемо, хотя и сильно. Толпы перед комплексом, рассаживание по местам и почти через полчаса после объявленного начала: «Я получил эту роль…»

А потом шок. Шок, для большей половины зала двадцатилетних. На экранах кадры из 80х. Тот самый «совок», который пропаганда научила ругать. Демонстрации с портретами вождей, узбекские хлопкоробы и грузинские виноградари, веселые и счастливые тогда. Голос с экрана вещает про дружбу народов СССР. Зал молчит. Аплодирует девочка слева, удивленный свист мальчиков с галерки. Трудно поверить, что двадцать лет назад всё было именно так. Мирный труд и всеобщее братство.

Что было, то прошло. На экране день сегодняшний. Таджикистан, Чечня, Цхинвал. Высокого роста мешковатый парень с идиотской улыбкой растерянного школьника. Старики и дети, раненные и МЧС-ники. Вертолет, солдаты в российской форме переносят в сан.автобус совсем маленьких детей. Осторожно, на руках. Чей-то окоп и сержант в камуфляже (из какой армии?): «Эй, не стреляй»!

Свет. Старый, лохматый уфимско-питерский интеллигент в очках. «Ребята, сегодня у нас печальный юбилей. В 1988 году на территории нашей страны началась война. Она идет до сих пор. Я хочу, чтобы вы почтили память всех, пострадавших от войн». Зал встаёт и становится очень тихо.

Песня одна, другая, третья. «У нас необычный концерт. Сейчас к вам выйдет Нино Катамадзе. Она из Грузии. Давайте встретим её хорошо». Трудно в двадцать лет так сразу перебороть себя. Но зал молчит. Дядя Юра попросил и зал молчит. Если есть желание слушать, значит можно и услышать? Нино – певица известная. Толстая джаз-рокк тётка прыгает и поёт неплохо. Публика вежлива и предупредительна. Ребята, да ведь Нино не стреляла, не пыталась захватить Цхинвал и не бегала с розочками в руках. И для тех мастодонтов, кого старческий маразм не расшиб, напоминаю. Именно с рокк-фестиваля в Тбилиси началась известность «Аквариума», «Машины времени» и десятков рокк-групп. Правда в 1980 Мишико был еще маленьким, ходил в школу, где его часто били и отнимали яблоки.

Снова Шевчук. С каждой песней давление сильнее, зал радуется негодует, на глазах слёзы. «Ансамбль Аристон, Осетия». Аплодисменты, крики, приветствия. «Аристон» встречают как героев и союзников. Народные песни и лезгинка. Молодежь беснуется от драйва. Кстати четверть века назад системные чуваки и в страшном сне не могли себе представить появления танцев народов СССР на одной сцене с рокерами.

После осетин - украинцы. «Братья Карамазовы». Кстати тож засветившиеся на майдане во время «известных оранжевых событий». Их также публика встречает довольно сдержанно. Ждем Шевчука, и он приходит. Он приходит и начинает петь.

Зал подхватывает все песни. Слишком велика магия ДДТ-шного искусства, но стоит музыке прерваться сразу видно: дети не хотят слушать «отца». Сам он много кого слушал? Так и здесь. Молодые мальчики и девочки машут красными флагами СССР и скандируют «Россия», а со сцены «Когда закончиться нефть, наш президент – умрёт».

Другой бы тут же подстроился под настроение публики, но разве рокера можно прогнуть? Остаётся Юрий Юлианович тем же самым простодушным хипарем, как в молодости. Но с годами он видимо начал осознавать свою миссию, особенно важную сейчас, когда клубы, химия и попса прочистили многим мозги. Он учит думать. Не принимать на веру любую пропаганду, пусть исходящею даже от музыкального кумира. Думать самим.

Думать самим, своей головой пожелал дядя Юра народу и все вместе спели «Не стреляй».

Песню, родившуюся совершенно в другую эпоху, вместе со мной пели и мужики в пиджаках справа (лет эдак 35) и парень в кожаной куртке, и панк с ирокезом. Пели одни слова, но все по-своему.

Автор: Михаил Бреслер